Книги: декабрь

Борис Новиков, Екатерина Горшкова, «Основы технологий баз данных»

Чисто похвастаться, что книга вышла в «ДМК Пресс» и скоро появится на прилавках (электронная версия, переверстанная под книжный формат и с поправленными опечатками, по-прежнему доступна).

С другой стороны, в процессе подготовки я ее прочитал столько раз, что упоминаю с полным правом.

Пол Голдберг, «Зачем нужна архитектура»

Интересная (несмотря на название) книга про архитектуру. Не про какие-то конкретные стили и эпохи, а «вообще»: как мы ее воспринимаем, как она взаимодействует с нами. В бэклоге — множество имен, про которые надо бы почитать подробнее.

В свое время для меня оказалась новой идея восприятия архитектуры в движении. Вот Юрий Гордон пишет в «Языке композиции»:

Итак, лучший вид на пирамиду — спереди. ... Кто не согласен, может смотреть с углов и наслаждаться учебником геометрии. Спереди же учебник оказывается посрамлен: происходит чудо редукции. ... Это тело, плоско уходящее в небо, и есть культовое египетское сооружение.

Но большинство видов Парфенона сняты в три четверти и как бы снизу. Почему? ... Зайдя с торца, мы видим довольно приземистый склад о восьми колоннах. ... Да храм, кажется, длинный? Может, зайти сбоку? Согласитесь, на редкость унылое зрелище. Колонны, колонны — сколько их там?..

Зайдем с угла? ... Длинный? Низкий? Идеальный. Чудо.

Трехчетвертной ракурс скрадывает длину. Колонны тают в воздушной перспективе и делают здание невесомым. Низкой угол обзора (особенно вблизи) усиливает вертикальное движение...

Но самое главное — смотреть на Парфенон надо в движении. Это антипирамида. Там полная статика, здесь танец. Ведь на самом деле Парфенон — это хоровод колонн. Процессия девушек, как на фризе.

И здесь читаю:

В своем эссе «Откуда и куда: элемент процессии в архитектуре» Филип Джонсон определяет как важнейший компонент любой архитектуры то, что он назвал процессией, — опыт движения сквозь здание. Архитектура — это совершенно точно не планировка пространства, не компоновка масс и не распределение объемов. Все это — задачи вспомогательные по отношению к основной, которая состоит в организации процессии. Архитектура существует исключительно во времени.

Красота заключается в том, как ты попадаешь внутрь пространства, писал Филип Джонсон... Джонсон понимал, что сначала мы воспринимаем архитектуру издалека, потом, пока мы приближаемся к ней, смотрим, как она меняется, а после, если повезет, испытываем глубокие переживания, шаг за шагом продвигаясь внутрь.

Еще себе на память:

Здания рассказывают нам о том, кто мы и кем хотим стать, и самые заурядные из них иногда оказываются самыми откровенными.

Джозеф Коннорс о воззрениях Альберти: Красота и украшение — не одно и то же. Красиво то, что не может быть изменено иначе чем к худшему; к красивому зданию ничего нельзя добавить, и у него ничего нельзя отнять.

Луис Кан: Не стоит переводить мрамор на то, во что не веришь, но то, во что веришь, можно построить и из шлакобетона.

Искусство — любое, не только архитектура, — существует для того, чтобы бросать нам вызов, а не нежничать с нами. ... Искусство несводимо к рассматриванию красивых вещей. Оно заставляет нас взглянуть на мир иначе, отчасти в нарушение прежних норм и правил.

Роберт Вентури: Богатство смыслов я ценю больше, чем ясность высказывания.

Архитектура, даже очень хорошая архитектура, часто способствует безразличию; видя ее каждый день, очень легко утратить свежесть восприятия, как бы тесно мы с нею ни взаимодействовали. В таком даруемом временем безразличии есть свой смысл: оно позволяет нам мириться с тем, что было бы невыносимо, если бы наши чувства не утрачивали свою остроту. Поэтому нас больше не раздражает ужасный торговый центр, который мы видим каждый день по пути на работу, и не бесит уродливый фасад супермаркета...

Джон Саммерсон: Архитектура почти неизбежно должна впасть в немилость, прежде чем ее оценят по достоинству в историческом масштабе.

Архитектурные стили — это языки, а язык никогда не прекращает меняться и развиваться.

Люди всегда строили то, что позволяла им технология, будь то греческие колонны, римские акведуки, аркбутаны, которые поддерживали стены готических соборов, высокие купола ренессансных церквей или стальные каркасы, сделавшие возможным строительство небоскребов. ... По мере развития технологий архитектура берет на вооружение все предполагаемые ей возможности.

Город наполняется смыслом благодаря временным слоям, образованным его зданиями. Есть что-то отталкивающее в месте, где вокруг только новостройки. ... Мы хотим, чтобы город или деревня производили такое впечатление, будто они существовали задолго до нас и будут долго существовать после. Им пристало иметь патину. Они должны обладать определенной весомостью, присущей старым постройкам, особенно хороши. Такие здания укореняют нас в толще времени.

Там, где прошлое нескончаемо, оно не является тщательно оберегаемый экспонатом... Наоборот, оно помогает определять настоящее и тем самым созидать будущее. Смысл прошлого меняется по мере того, как каждая следующая эпоха по-новому использует, рассматривает и интерпретирует его. Благодаря нескончаемому прошлому старинным зданиями находится разумное современное применение.

Если за всю жизнь я хоть что-то узнал о том, что делает город комфортным как произведение дизайна, — это то, что улицы значат в этом деле куда больше, чем здания.

Обеспечение определенного городского опыта в отрыве от поощрения контакта между разными категориями населения становится новой парадигмой города... В то время как традиционные города непрестанно требовали от своих жителей вовлеченности, для этой новой парадигмы верно прямо противоположное. Демонстрируя напускное почтение к прежним городским добродетелям, она одновременно позволяет горожанину замкнуться в себе.

Архитектура — это создание обитаемых мест и общей памяти.