egorius

Что поразило нас в первый же день, когда мы прилетели, поселились и вечером пошли гулять — какая-то расслабленность и незамороченность людей. Отчасти, наверное, на контрасте с Москвой, но не только. Местные с удовольствием тусили на площади, сидели на мостовой, выпивали в барах — заразительная атмосфера непринужденности, легкости и жизнерадостности.

Атмосферу прекрасно дополняет белье, реющее разноцветными флагами на фасадах домов. Позже мы узнали правду: хозяйки вешают стирку за окно не от желания поделиться хорошим настроением с соседями, а потому что в квартире ничего не сохнет — влажность. Пришлось смириться и тоже украсить Неаполь своими пеленками.

И медицина в Неаполе такая же беззаботная, как и все остальное. По воле случая освоили вызов педиатора на дом по страховке. Примерно как Буратино лечили касторкой или не касторкой, схему итальянского лечения можно свести к парачетомоло, а если не помогает — то тогда антибиотико.

Купил, кстати, аутентичного «Pinocchio» (в la Feltrinelli с фотографии — прекрасная сеть книжных, где можно полистать приглянувшуюся литературу за чашечкой кофе). Буду пытаться читать, интересно ведь, что Пиноккио прописали в подлиннике!

Сквозь тихий плеск океанских волн отчётливо слышался трубный голос морского слона Селифанта:

Ооо-хо-хо-хо-хооо...
Как мне пло-хо-хооо...
А совсем не хооо...
Эээх, не хорошооо!
Худо мне, увыыы...
С ласт до головыыы...

— Макс Крузе, «Урмель, который приплыл на льдине»

Поехал я, стало быть, на праздники в Протвино, на предмет отдохнуть душой и заодно потестить Самосвал. Обширную программу заготовил — боулинг, кино, но сначала, конечно же, ролики!

По первости, понятное дело, были некоторые проблемы с перемещением: всё-таки первый раз на них встал, и даже на коньках раньше не катался. Но потом — я прям сам порадовался! — начало получаться, центр тяжести переместился куда надо, ноги стали разъезжаться под похожим на правду углом, я даже кое-кого обогнал… И тут упал и сломал себе руку.

Вот так вот, да. Три недели буду теперь размахивать гипсом.

P.S. Боулинг отменился, конечно, а в кино всё-таки сходил. Зал маленький очень, зато попкорн вкусный.

— Ты хочешь заболеть?! — изумился Малыш.
— Конечно. Все люди этого хотят! Я хочу лежать в постели с высокой-превысокой температурой. Ты придёшь узнать, как я себя чувствую, и я тебе скажу, что я самый тяжёлый больной в мире. И ты меня спросишь, не хочу ли я чего-нибудь, и я тебе отвечу, что мне ничего не нужно. Ничего, кроме огромного торта, нескольких коробок печенья, горы шоколада и большого-пребольшого куля конфет!

Астрид Линдгрен, «Малыш и Карлсон»

— А это называется «уладас»? — тоном великомученика спросил я.— Ладно, будем считать, что это меняет дело. Поехали!
Уладас, который я упорно продолжал считать диваном, действительно был весьма удобной штукой. Носильщики, чей внешний вид совершенно не внушал мне доверия, оказались настоящими професионалами. Они действовали так слаженно, что мне не довелось испытать никаких неудобств: мягкая поверхность, которой я так неохотно доверил своё единственное тело, не тряслась, не перекашивалась и вообще всё было в порядке.

Сладкие грёзы Гравви
из цикла «Лабиринты Ехо»
Макс Фрай

Из гостинной доносилось:
— Ты опять валяешься, Леонид. Есть в тебе что-то от мимикродона.
— Валяться нужно,— с глубокой убеждённостью отвечал Горбовский.— Это философски необходимо. Бессмысленные движения руками и ногами неуклонно увеличивают энтропию Вселенной. Я хотел бы сказать миру: «Люди! Больше лежите! Бойтесь тепловой смерти!»

Полдень, XXII век
А. и Б. Стругацкие